В древнем Киеве

ЗА РУСЬ!

Святослав ускакал в свои родной Чернигов, а Изя-слав бежал к полякам.

Польский король радостно встретил киевского князя, который приходился ему родственником.

Пышные пиры, игрища, ловы звериные — всё было к услугам дорогого гостя. Но Изяслав не стремился к празднествам, он не желал увеселений. Им владела одна только дума: вернуть престол; только одну, мечту лелеял в душе князь: разделаться с недругами — отомстить Всеславу и «простой чади» — народу киевскому.

Король был тому рад. Вмешаться в русские дела, а там, гляди, и ухватить город какой-нибудь — увеличить польскую землю за счёт Руси! Было то прибыльно, сулило выгоды польскому королю, а потому с охотой согласился он на просьбу Изяслава снарядить войско и послать его на великий Киев, на стольный город Руси.

Вырвать Киев из рук Всеслава — вот единственная мысль, которая владела Изяславом; а о том, что пострадает город великий, что погибнут русские люди, что многие останутся без крова, что беды, горести несёт с собой война, — о том он не думал.

Всеслав, посаженный народом на киевский престол,

114

знал о планах Изяслава, знал, что неминуемо под стенами Киева появятся польские войска, и он готовился к тому, чтоб дать отпор полякам и Изяславу.

Всеслав позабыл, для чего киевляне освобождали его из поруба, для чего поставили на киевское княжение, — о половцах князь и не помышлял.

Каждый из князей, что боролись за киевский стол, думал тотько о своих личных выгодах.

А между тем половцы, пользуясь бездеятельностью князей, бесчинствовали, врывались в селения, грабили смердов, разоряли их пашин.

Попрежнему к Онцифору и Ждану приходили знакомцы потолковать о делах киевских. Дела были невесёлые. Онцнфор грустно качал головой и говорил:

— Что это деется на Руси! — и укоризненно глядел на мастера по бронзе. — Вот каков твой любимый князь Всеслав! Половцев не унимает, из-за него Изяслав с поляками идёт на Киев! Не вижу проку от него!

— Погоди, отобьёт Всеслав поляков от Киева, — тогда примется за половцев!

— Не делом занимаются наши князья! — вставлял своё слово Мироиег. — Споряг всё между собой, города отнимают друг от друга, только о себе думают, а не о народе русском. Ждут почестей себе, а не видят того, что главная почесть для них — это охранять нашу землю от нечисти, отгонять врагов Руси!

Уже семь месяцев сидел Всеслав на киевском престоле, когда стало известно, что Изяслав с польским королём и его войском приближается к Киеву.

Всеслав не стал ждать неприятеля в городских стенах, он вышел ему навстречу, дошёл до Белгорода.

Войско Всеслава расположилось на ночлег. Тёмная ночь нависла над Белгородом. Небо покрылось тучами. Кое-где погромыхивало и огненные стрелы молний прорезывали непроглядную тьму.

Рано утром затрубили трубы, раздался боевой клич. Воины вскочили с земли, и все узнали страшную весть: князя Всеслава не было с войском.

— Бросил нас!

— Сбежал!

— В Полоцк своп сбежал!

115

Никто не видал, как скрылся князь Всеслав.

Одни говорили:

— Обернулся серым волком! Другие передавали:

— Исчез, растаял в синей ночной мгле!

И ещё говорили воины промеж себя:

— Убоялся наш князь польской силы! Не вериг нам!

— Но как же войску остаться без предводителя?!

— Обратно домой!

Сбор воинов. _ J3

— Созвать вече!

— Обсудить!

А на вече вооружённые киевляне, воины, вернувшиеся из Белгорода, повторяли:

— Худо мы сделали, что прогнали своего князя! Худо! Что будет с Киевом, с нами?!

И все бросались к Онцифору, помнили, как он был решителен и смел тогда, когда потребовал ответа за поражение на Альте от Коснячка, от Изяслава.

— Что делать, Онцифор? Что делать, брат?! — говорили ему воины, спрашивали у него, ждали ответа.

И Онцифор снова и снова поднимался на помост, откуда говорили речи киевские горожане.

— Плохо наше дело, братья! Но не гоже падать духом, унывать не приходится — будем действовать!

Вече шумело. Звук била раздавался на вечевой площади, далеко разносился по всему Подолу. Киевские люди рядили, судили, как избыть беду: еще не успели прогнать половцев с русской земли, а новый враг-ляхи — приближается к стенам стольного города. С ляхами— сам Изяслав — бывший великий князь киевский! В такоіі трудный час киевляне остались без предводителя, искусного в ратном деле.

С самого раннего утра и до поздней ночи толковали люди, не уходили с вечевой площади. Наконец приняли решение: выбрать послов и отправить их к братьям великого князя. Пусть Всеволод переяславский и Святослав черниговский образ> мят Изяслава, чтоб пощадил он город отца своего.

ПГ.

В эти дни Ждан бродил, как потерянпый. Не было с ним его дружка закадычного, с кем он привык делиться всеми своими думками, надеждами, сомнениями.

Ждан свято выполнил Глебки и завет — довёз до Киева его приёмного отца, а теперь ежедневно навещает старика, узнаёт, нет ли каких-либо вестей от Глебушки.

Но нет вестей от его дружка!

Каждый раз, когда Ждан-кина голова просовывается в дверь Миронегова дома, Олюшка вскакивает с места, бросается навстречу Ждану, вопросительно глядит в Ждан кины глаза, не узнал ли он чего о Глебе. А Миронег не поднимает глаз от своих костерезных инструментов.

Сегодня Ждан тихо, бочком вошёл в Мнронегову хату, уселся на скамейку против костереза. Тот поднял глаза. Ж^дан сокрушённо глядел на постаревшее лицо Глебкиного приёмного отца: сеть мелких морщин бороздила теперь его щёки и взгляд добродушных и ласковых глаз померк, затуманился. Перед Ждаиом сидел утомлённый старик, а не тог Миронег, каким он знал его до поражения на Альте.

Полученная рана, горести и беды оставили глубокий след на Глебки ном приёмном отце.

Ждан стал рассказывать, что было на вече, как киевляне сговорились послать послов в Переяславль и в Чернигов.

— Ия увязался ехать с послами в Чернигов... буду искать Глебушка...

Олюшка при этих словах так и впилась глазами в Жданкино лицо.

— И полно, — сказал, вздохнув, Миронег, — поздно теперь отыскивать Глебкин след — не в речке же Снов, где потонули наши воины!

Кто-то стукнул в дверь. В хату вошли Онцифор с Петрилой.

Воины возвращаются в Киев.

і 17

— Ишь, что надумал мой Ждан! — начал было Петрило, — мало навоевался с половцами, ещё хочет...

— И ты дал благоеловение? — спросил Мпронег, откидывая упавшие на глаза волосы.

Тут вмешался Онцнфор:

— Как же не дать?! Ждан ко хочет найти Глеба.

Миронег вздохнул:

— Найдёт ли?

— Найдёт, — уверенно сказал Онцнфор.

— А как это случилось, что послы берут с собой Ждана? — спросил неожиданно повеселевший Миронег.

— Да как же не взять? — ответил Онцнфор. — Ведь я — посол. Я и беру с собой своего унота.

Петрило молчал. Неизвестно было, с охотой ли он отпускает сына, или в душе его происходит борьба.

А Онцнфор рассказывал дальше: «Святослав успокаивает, велит сказать брату своему, нашему киевскому князю Изяславу: ежели пойдешь с ляхами, то пойдём против тебя ратыо — не дадим губить город отца нашего, стольный наш Киев; а если идёшь к нам с миром, бери с собой малую дружину. Иди спокойно, супротивников нет у тебя теперь!»

Онцнфор продолжал с воодушевлением, он говорил так, как будто его слушала толпа на киевской площади, а не два старика: Миронег да Петрило. Он говорил: «Опомнились русские люди, готовятся дать отпор проклятым. Святослав собирает войско, кликнул клич по

Черниговской земле, чтобы шли на бой все, кому дорога родина и честь Руси. . . И собираются со всех концов Черниговщины, со всех концов русской земли. Надо, чтобы воины собирались и с Переяс-лавщины и с Киевщины. .. со всех концов русской земли.

Ладно ты сделал, Петрило, что благословил Ждана на поход. Пусть киевлянин он, не чер

Миронег благоелгтгяет Глеба перед походом.

118

ниговец, но все одно: и переяслаЕцы и черниговцы — все мы одно — Русь. Одно слово: «русские люди».

В это мгновение отворилась дверь — в комнату вошёл Офрем. Он постоял тихонько, послушал, о чём говорят, а когда Онцифор замолк, Офрем заговорил: «Слушаю я тебя, слушаю, праведно говоришь... Вот я — новгородец — нет в наших краях половцев, а знаем мы, что обижают они Русь, знаем, что злейшие они наши враги. ..» И тут вспомнил Глебку. «И до чего хорош был малый!—ласковый, приветливый, до всего доходчивый, смекал исты и!»

От этих похвал его приёмному сыну ещё пуще разгорелась у Миронега тоска по Глебу.

До позднего часа засиделись гости у Миронега, а потом вдруг заторопились. Онцифор со Жданом должны были наутро, ранним-раио отправиться на главную киевскую площадь, чтоб оттуда отправиться вместе с остальными послами в город Чернигов, а Петрило собрался наутро в родное сельцо под Василёв.

Офрем вернулся к любимому занятию — списыванию книг, а Миронег остался дома один вместе с приёмной дочкой Олюшкой.

Совсем тихо стало в дому у Миронега. Молчаливый сидел он за своим рабочим столом, где были разложены ножики, пилочки, двузубцы и валялись незаконченные чесала с хитрой резьбой, ларцы и рукояти мечей.

Миронег работал уж не так быстро и не с .той охотой, как то бывало раньше. Ныло раненое плечо, и грусть по Глебке не давала покоя сердцу. Всё думал об одном: осиротили его половцы проклятые, второго сына отняли.

Сидел Миронег у своего стола, отставив пилочки и ножики, глядя молча в одну точку.

Рыжий котёнок, Глебкнн любимец, вскарабкался к нему на колени, потёрся об его рубашку, промурлыкал свою однообразную песенку.

— Олюшка, — кликнул Миронег Глебкину сестрёнку. — Накорми Рыжика!

Олюшка, глядя на Рыжика, начала причитать:

— Бедный братец мой, Глебушко! Кто-то накормит, напоит тебя, сиротинушку!

— Полно, доченька! — прервал её Миронег и прибавил строго: — Не плачь! Всё будет ладно!

119

Когда Онцифор со Жд а ном прибыли в столицу Чер-ингозского княжества — город Чернигов, они увидели, что весь народ ходит по улицам, как в дни больших праздников, радостный, ликующий. Люди собираются в кучки, толкуют, что не можно терпеть больше половцев в русской земле, должно всех перебить, прогнать, чтобы и впредь не повадно было проклятым вторгаться в наши сёла и города.

Киевские послы остались довольны приёмом Святослава — черниговского князя. Онцифор рассказывал Ждану, что князь сказал: «Не дадим в обиду стольный наш город, великий Киев. Брату Изяславу послано сказать: ежели не бросишь ляхов, — мы сами на тебя

ратью пойдём; бросай ляхов, иди в Киев, в святой город отца нашего, иди с малой дружиной, тогда миром покончим, а всю силу свою бросим на злейших недругов наших — на половцев».

Собирались воины на улицах Чернигова, строились в ряды. Ждан держался около Онцифора и вдруг оторвался от него.

«Жданко? — позвал было Онцифор. — Жданко!» Не на шутку обеспокоился мастер. Глядит — и уже бегут к нему навстречу два молодца; Ждан с дружком своим Глебом.

Онцифор спросил:

— Куда же ты делся с Альты! Мы все, кто жив остался, в Киев вернулись. Ждан отца твоего Миронега чуть ли не на плечах нёс до самого дома и передал сестре твоей Олюньке, чтоб выхаживала его.

Глебко с сияющим лицом повернулся к Ждану.

— На то, Онцифор, мы и друзья с мим навечные! А я не мог уйти с вами. Помните, как на меня навалился пузатый половчин? Не мог я тогда отбиться, а потом изловчился, схватил я половчина и повёз до Чернигова, своими руками изловил. Об отце не беспокоился, знал, что он со Жданком .. что не пропадёт отец мой...

Вот сейчас ещё раз пойдём на половцев, а там, бог даст, и в Киев вернёмся все вместе.

Миронег не ошибся; с уходом Ждана он твёрдо верил в возвращение сына, в счастливый конец похода черниговцев, и он не очень удивился, когда однажды ранним утром, едва начало светать, кто-то стукнул в его оконце.

120

Олюшка спрыгнула с лавки, подбежала к оконцу, всплеснула руками и закричала:

— Глебушко! Братец родименький!

Услыхав такие слова, Мироиег поднялся с лавки и заторопился по ступенькам наверх к двери.

— Глебушко! Сыночек!—только всего и мог выговорить Миронсг, и крупные слёзы, слёзы радости текли по его щекам.

— Сказывай! Всё сказывай!—тормошила Олюшка брата.

— Да сперва дай ты ему отдохнуть с дороги, попотчуй, дай помыться! — останавливал Олюшку Мироиег.

Но Глебу было не до мытья, не до отдыха, не до еды.

— Победа, батя, победа! — говорил он прерывисто, задыхаясь от переполнявших его чувств. — Победа! Немного было нас, русских воинов, едва ли три тысячи набралось у черниговского князя, а половцев, почитай, тысяч двенадцать. Тьма ворогов, а всё же мы их одолели! Святослав всё время был впереди воинов, — продолжал Глебко. — Скакал впереди всех. Когда бой начался, князь воскликнул: «Нам некуда деться! Ляжем костьми за землю русскую! Ляжем все до единого!»

— Сказывай дальше! Сказывай всё! — Теперь Миро-нег торопил Глеба. — По порядку сказывав!

Глебко засмеялся:

— Говорю я тебе, — всех половцев, какие были на поле битвы, всех перебили мы, русские, хоть их было в четыре раза больше, чем наших. А тех, которые уцелели в бою, столкнули в речку Снов, всех потопили, проклятых! Ни один половчин не спасся! Отомстили за Альту!

— А где же дружок твоіі Ждан? Неужто все еще в Чернигове?

— Ап нет, не в Чернигове, а в стольном городе Киеве...

В открывшуюся от сильного толчка дверь спускался Жданко, а с ним вместе и Онцифор.

— Вот, гляди! — сказал Онцифор, указывая на Ждана. — Вспоминаешь, что я тебе сказывал? Не хочу, говорил, никакого другого унота — дождусь, говорил, Ждана! И дождался! Вместе работали, вместе воевали, а теперь отвоевались и снова за работу! Но сперва отпразднуем!

121

— Олюшка! Собирай на' стол! Тащи всё, что есть в дому.

— Да и у нас кое-что припасено!

Онцифор показал глазами на плетёную корзину, что нёс Жданко.

— А где же други наши верные? — И, обращаясь к Миронегу, Онцифор сказал: — Зови Тудора, Офрема с его Мичькой, — и станем пировать.

Олюшка не заставила вторично просить себя и помчалась во весь дух в Гордятин двор за Тудором и к новгородцу Офрему.

Почувствовав себя хозяйкой, Олюшка раскраснелась, захлопотапась, вытащила из большого ларца скатерть, вытканную в ёлочку (работа покойной жены Миронего-вой), разостлала её на столе, стоявшем против костерезного станка, и поставила всю посуду, какая была в доме.

— Сядем, други, за стол! — предложил Миронег. — Ранним утречком-начнём почестный пир — наступил светлый день победы! Достань-ка что припрятали для праздника, — приказал он Олюшке.

Та мигом исполнила приказание отца — побежала в кчадовую, принесла глиняный кувшин и поставила его на стол.

Миронег стал разливать по чаркам пахучую золотистую влагу.

Он первый поднял свою чарку и сказал:

— Выпьем за храбров наших Ждана и Глеба!

Оба молодца поднялись, низко поклонились своим старшим и одним махом опустошили чарки. Сладкий, крепкий напиток обжёг горло, влил смелость в сердца юношей.

Глебко просил позволения сказать и ему слово.

— За мастеров’ и учителей наших, за всех людей киевских, за стольный город наш Киев!

Теперь пришла и Жданкина очередь. Он взглянул на Тудора, отцова друга, вспомнил родного своего отца — Петрило, и горло сжалось болыо мНеужто они оба останутся холопами у проклятого Гордяты?! Нынче радость великая на Руси — недругов прогнали русские люди! А у Петрилы с Тудором всё попрежнему!» Ещё раз оглядел Ждан праздничный стол и увидел, что друзья ждут его слова. Тогда он поднял чару и сказал:

122

— Первее всего и главнее всего — поднимем наши чары за Русь! За то, чтобы она век была сильна и мощна и чтоб всегда давала отпор недругам своим! Чтоб ни один ворог не осмелился ступить на землю нашу!

А сам думал: «Неужто и вправду наши родимые останутся навек холопами! Нет, не бывать тому! Придёт правда, придёт счастье, полное счастье на Руси!»

Друзья не знали думы Ждана, но все поддержали его и дружно возгласили разом:

— За Русь! За Русь!

л

ОГЛАВЛЕНИЕ

В степи........... ... ... 3

У Золотых ворот............. 8

Жданко въезжает в Киев.............. 14

В мастерской златокузнеца .............. 19

У костереза................... ?5

Воскресенье в Киеве........... ... 30

Гончары..................... 38

Жданко бродит по улицам.............. 45

Почайна..................... 31

На торговище.............. . 37

Глебкнна тайна . . ..............

Жданко продолжает искать мастера.......... 73

Встреча с оружейником............... 77

Опасность идёт из степи............... 32

Битва иа реке Ачьте.............90

Большое вече........ .... Ю1

На горе.....................109

За Русь!.....................114

ИЗДАНИЕ ВТОРОЕ ДОПОЛНЕННОЕ

Ллп младшего и среднего возраста.

Ответственный редактор Л Д жилалбековр Художник редактор Ю и Киселев. Технический редактор Н. М. Сусленнпкова.

Корректоры

А К И е т р о в а и А П Нарвайш. Подписано к набору 26/VI 1953 г. 81 X 108}^.» Бум л 2. Печ. л. Г» 57. Уч. иэд. л 5,92 Авт л. 5. А06587 Подписано к печати 28/Х 1953 г Тираж 90 000 экз. Цена 2 р. 80 к Закдз .Ye 347.

Отпечатано с матриц Фабрики детской книги К? 2 на Фабрике іетекой книги № I Москва, Сущевский вал, 49. Заказ jYs 991.

Отзывы и пожелания издательству направляйте по адресу: Ленинград, набережная Кутузова, 6, Дом детской книги Детгиза.

список КНИГ, ВЫШЕДШИХ ПО СЕРИИ «в помощь школьнику»

Карелии Д. — По Советской Арктике. М.—Л., Детгиз, 1948. 96 стр.

Карелин Д. — Антарктика. М.—Л., Детгиз, 1949. 76 стр. Бармин А. — Урал-богатырь. М.—Л., Детгиз, 1948. 95 стр. Жилин С. — Камчатка. М.—Л., Детгиз, 1949. 96 стр.

Гор Г. иЛешкевич В. — Сахалин. М.—Л., Детгиз, 1949. 74 стр. Гор Г. — Алтай. М.—Л., Детгиз, 1951. 92 стр.

Александрова В. — Лес в степи. М.—Л., Детгиз, 1953. 128 стр. Корсунская В. — Из жизни растений. М.—Л., Детгиз, 1951. 80 стр.

Лебедев В. — Рассказы о Мичурине. М.—Л., Детгиз, 1949. 76 стр. Успенский Г. — Аскания-Ыова. М.—Л., Детгиз, 1950. 104 стр. Якубенко А. — Кровь и кровообращение. М.—Л., Детгиз, 1951. 120 стр.

Прилежаева-Барская Б. — Как жили наши предки славяне. М.—Л., Детгиз, 1952. 76 стр.

Караев Г. — Битва под Москвой. М.—Л., Детгиз, 1951. 124 стр. Караев Г. — Сталинградская битва. М.—Л., Детгиз, 1949. 98 стр.

127

Депман И. — Из истории математики М. — Л., Детгиз, 1950. 116 стр.

Н а л и в к и и Д и Петров Л. — Наша нефть. М. — Л., Детгиз, 1952. 100 стр.

Жемчужников 10 и Гор Г. — Каменный уголь. М. — Л., Дет-гнз, 19*19. 63 стр

Курбатов В. — Менделеев М. — Л., Детгиз, I960. 96 стр. Яновская Ж. — Кулибин. М. — Л., Детгиз, 1951. 112 стр. Рахманов Л —Яблочков. М. — Л., Детгиз, 1952. 81 стр.