ПЕЧЕРСК


Боричев Ток 2

Боричев Ток 2

Ересь о Киеве, Петр Семилетов 2015

Кстати, в «Обозрении Старого Киева» у Максимовича есть примечание:

Некоторые киево-подольские старожилы помнят, что в 1810 году, когда для построения нынешней каменной церкви Рождественской разбирали прежнюю деревянную, построенную 1564 года, то в ее основании найдено было надписание, что она поставлена была на увозе Боричевом.

Этому сообщению ученые, считающие увозом Боричевым Андреевский спуск, просто не верят. Мол, обманулся доверчивый Максимович. По простоте. Кажется, если найдут кем-то в старину вбитый на Боричевом спуске столб с названием, то ученые отвергнут и сей довод. Ибо не вписывается в их «убедительно доказанное».

Сад Кучинского (Кучовского) упоминается в давних земельных бумагах, а проповедник доминиканского монастыря Петр Развидовский доносит молву про него: «где ведьмы слетались».

Среди краеведов уже три века идут споры, где же находился этот зловещий сад. Споры сводятся, грубо говоря, к выбору между двумя вариантами - по одну сторону от фуникулера или по другую. Некоторые полагают бывший сад вовсе посередке. Между тем архивные источники дают довольно точный ответ. Изучение вопроса заодно развеивает краеведческую байку о местности под названием Сколники, которую исследователи киевской старины голословно переименовали в Сокольники и связали с соколиной охотой. Но давайте по порядку.

В 17 веке был такой Мацей Кучинский. Он и его семья владели землей в местности Сколники, в окрестностях Боричева.

В «Грамоте Царей Иоанна и Петра Алексеевичей, подтверждающей Киево-Братскому монастырю права на принадлежащие этому монастырю земли и угодия. 1694. Января 11»[71], читаем - что ни слово, то золото:

В купчей инокини Парасковии Кучинской, 1621 году: что подала она в Братский монастырь двор свой Кучинской, на котором дворе семнадцать человек обретается, и подати ей з земли платит. А тот двор ея с иными местами лежит в Киеве под горою в Сколь-никах, против церкви Рождества Христова. А взяла она за тот свой двор и с местами тысячи коп денег литовских.

И ниже в тексте:

Двор Катерины Кучинской, купленный за тысячу коп литовских под горою городовою, по улице, лежащей от церкви Рождества Христова к площади торговой.

Итак, более-менее прояснилось. Кучинская владела двором и иными местами - а они находились под горою рядом с церковью Рождества Христова, и оттуда по улице в сторону торга, то есть к нынешней Контрактовой площади, где ранее был торг (не Житний). Улица эта, по сведениям Похилевича[46], тогда, до знаменитого пожара 1811 года, называлась Гнилой по своему водянистому состоянию, и шла наискось от церкви Рождества, мимо Николы Доброго да к Братскому монастырю - стало быть и торгу.

Что до земель Кучинской, речь идет о начале современных улиц Боричев Спуск и Боричев Ток. И оттуда пространство в сторону Контрактовой площади. В своей книге «КиевоБратский училищный монастырь» Мухин трактует «17 кунич-ников» (так в подлиннике купчей, что мы увидим дальше) как «17 оброчных дворов». А можно и - на земле Кучинской обитало 17 семей, которые платили землевладелице налог, куницу.

Какие «иные места» были у Кучинской? Сохранилась «Продажная запись инокини Параскевии Кучинской Богоявленному монастырю на свой пляц около Рождественской церкви»[43], от 5 июля 1621 года. Я начал переписывать её сюда целиком, однако на четвертой странице бросил, не в силах более переносить канцелярский язык того времени. Ограничусь пересказом и приведу наиболее важное.

Продажная запись составлена инокиней Киево-Печерского монастыря Катериной, в иночестве Парасковьей, вдовой Се-вастиана Фронцевича. Катерина была дочерью Мацея Кучин-ского. И вот она продает

добра мои власные дедичные в месте короля его милости Киеве лежачие, то ест пляц в Сколникох под горою противко церкви Рожества Христова, збудованем также и з семнадцатма куничниками на нем оселыми будучи волный нику-ничный никому ни чим не ценный и не заведенный, а ни жадными долгами зысками презысками не об-тяжоный, такъже з садом огородом и огорожою платою куниц и зо всим на все ?косе в собе вдолж и вширь ростегает зо всими пожитками и принадлежностями

Сад упомянут и в другом месте документа:

А по заплаченю того закладу и по нагороженю шкод вышейменованых предсе сесь лист вечистое продажи запись мой во всих своих артыкулах пунктах кондыциях и клявзулах у кождого суду, права и на пождом местцу при зуполной и досконалной моцы захован и держан быти мает вечными часы и о вшем еслибы кто колвек в держанъю и вечистом уживаню тых добр кгрунту пляцу и саду вышъменованого и пожитков

Есть также волшебная «Выпись из книг киевской ратуши, с прописанием меры монастырской земли в Киеве на Подоле»[43] от 26 мая 1693 года. В ней рассказывается, как различные официальные лица являются на место измерять и описывать. И вот:

напрод пришовши до пляцу прозываемого Кучин-ского, купленого за тисячу коп у Катерины Кучин-ское, лежачого под горою замковою, на улицы иду-чой от церкви Рождественское на рынок, з кождое стороны мералы оный; а так той пляц, з одное стороны через улочку якая взалася з пробитое улицы на гору, против пляцов Рождественских, есть аршинов Московских двесте и десет до горы, з другое стороны от пляцу пана Григория Карповича бывшого полковника Киевского, не до самое горы (бо за пляцом пана Карповичовым еще даней той пляц зайшол) аршинов сто осмънадцат и четверт, того теж зайстя долиной вдолж аршинов сто осмдесят пят и три четверти, а оттул до горы уз пляц отца Илии Священника Добро-Николского аршинов девятнадцать и шест, в тылу от горы аршинов двести сорок и три, а на улицу уз ворота аршинов двесте и шестдесят.

Вникнем. Первое, что бросается в глаза - указание на замковую гору. Это сейчас Замковой считают одну только Кисе-левку в теперешнем её состоянии. Замок Киевский, однако, покрывал и окрестности, включая отрог Уздыхальницу.

Начинаем вычисления. 1 аршин - 0,71 метра. Также я думаю, что опорой нам послужит план Ушакова, ибо хоть пожары, хоть год 1695, а всё же относительное положение объектов на местности думаю, сохранялось. Я не буду сейчас говорить про стороны света, удобнее лево-право, касательно картинки. План зарисован, как если стоять лицом к холму.

Глядя на следующий кусок карты, проще понимать цитаты.

Слева от церкви Рождества, возможно, огород ее священника. Справа начинается пляц Кучинского. В правой части карты, ниже надписи «Город нижний Подол», на одном уровне с церковью Рождества - две церкви, Покровы и Николы Доброго, которая «стояла на потоке», и оттуда ручей протекал дальше вдоль переулка. Не Боричев ли это поток туда достигал - спустившись со склона и повернув под ним, направлялся к Николе Доброму, а там снова поворачивал, уже к речке Почайне?

а так той пляц, з одное стороны через улочку якая взалася з пробитое улицы на гору, против пляцов

Рождественских, есть аршинов Московских двесте и десет до горы,

Возле Рождественской церкви на гору восходит улица. Правая её сторона и есть юго-западная граница пляца Кучин-ского. Обмер таков: 0,71*210=149,1 метра. Это примерное современное расстояние между началами улиц Сагайдачного и Боричева Тока, еще залезая на склон. Границей пляца можно приблизительно считать четную сторону улицы Боричев спуск, от перекрестка с Сагайдачного.

Противоположную границу предлагаю понимать примерно как окрестности церкви Николы Доброго (на это есть еще одно указание относительно арендатора Лейзора, о чем будет сказано ниже), где пляц Кучинского примыкал к горе. Между горою и Николой Добрым была еще армянская церковь Рождества Богородицы (говоря языком документа 1622 года, «костел Орменский», «нароженя найсветшои Панны Марии»), сгоревшая в 1651 году. О прилегающих её владениях мне ничего неизвестно. В 1685 на её фундаменте возвели деревянную церковь Покрова Пресвятой Богородицы на Подоле. В 1766 или 1772 году здание оной заменили на каменное.

Более известный ориентир - Андреевская церковь на холме. Сад доходил к склону под нею. Вот так проще.

Верхняя граница земли Кучинской не постоянно шла примыкая к самой горе, но в каком-то месте отклонялась от нее имением бывшего полковника Карповича.

Сколники. Судя по всему, это местность, лежащая от Контрактовой площади до Почтовой. Что значит слово «Сколники»? Некоторые части Подола назывались по принадлежности к профессиональным цехам - например, кожевники жили на Кожемяках, гончары в Гончарах. Участок на юго-восток от Почтовой площади, вдоль набережной, в сторону нижнего памятника Владимиру (колонны Магдебургскому праву), в начале 19 века именовался «Кузнецы».

А сколники это кто?

Сементовский в «Киеве»[41], в разделе про улицу Александровскую (сейчас это Сагайдачного) упоминает Сколники, переиначив их в «Соколье или Сокольники», по подобию московских, и пишет, мол, тут «судя по названию содержались соколы и жили сокольники великокняжеской ловчей дружины». И вот он судит по одному только названию, а затем вдруг пускается в подробности, что князья, отправляясь охотиться на острова, спускались по Боричеву, останавливались в Сокольниках, там готовились, и затем шли к пристани тут же неподалеку.

Верить Сементовскому? Он приводит еще маршрут ведьм, которые, слетаясь на шабаш, делают вначале остановку в саду Кучинского, отдыхают там, а затем уж перелетают через Днепр к левобережной Лысой горе.

На польском и литовском слово «skolnik» значит «школьник».

Священник Иоанн Лукьянов в 1701 году, путешествуя, по пути в Палестину посетил Киев и оставил об этом записки[71]. Кроме прочего он сообщает:

В Киеве на Подоле град деревянный, и грязно сильно на Подоле. А жилье в Киеве в верхнем городе и в нижнем - все в городе, а за городом нет ничего. В Киеве школьников очень много да и воруют много; попущено им от митрополита. Когда им кто понадокучит, тогда пришедши ночью да и укокошат хозяина-то; а из двора корову или овцу сволокут; нет на них суда, скаредно сильно; попущено воровать пуще московских солдат; а вечер пришел, то и пошли по избам псалмы петь, да хлеб а просят; дают им всячиною и деньгами и хлебом, а иные им дают убоясь.

Да ведь это же бурсаки! Та часть Подола была наводнена учениками находящейся там же Академии, Братского училищного монастыря! Потому и местность называлась Сколники -школьники! А частью самих Сколников, примыкающей к горе, был меньший район - Боричев Ток.

На Сколниках стояла, посередке короткой улицы Покровской, церковь Николы Доброго, что прослеживается здесь по меньшей мере с 16 века, когда деревянной ея с богадельней выстроил гетман Самийло Кошка, он же Матвей Кушка. Храм сжигали, восстанавливали, разбирали, возводили заново. С 1651 по 1662 год он лежал в выгоревших руинах.

В 1651 году казаки грабили и громили Киев. Хроника, перечисляя разрушения, упоминает о сожженных Флоровском монастыре, монастыре Бернардинов и деревянной церкви Доброго Николы. Позже её отстроили, опять из дерева. Потом сгорела дотла от удара молнии. В 1705 году на развалинах поставили уже каменный храм. Колокольню при нем соорудили, вероятно, в те же годы. Через сто лет церковь разобрали, а в 1800-1807 годах опять возвели, по проекту Андрея Милен-ского, и в последний раз развалили в 1935-м, однако часовня уцелела по наши дни. Ее адрес - улица Покровская, 6, на углу. На месте самой церкви сейчас корпус лицея, ранее школы, номер 100. А вот Покровская 4 - это, как мы увидим дальше, место бывшего типографского двора доминиканцев. Напротив, на другой стороне улицы, церковь Покрова. Всё это у подножий отрогов Старокиевской горы - Андреевской горы да Уздыхальницы.

«Поток», на котором стояла церковь Николы Доброго, в научной литературе слывет как «Борисоглебский ручей», хотя это название чисто книжное. Просто увидели на плане Ушакова «переулок по нему же ручей», нарисованный от Покровы, мимо Николы Доброго и продолжающийся примерно по ходу теперешней улицы Борисоглебской, где на месте домов номер 10, 11 находился одноименный деревянный храм. И решили ученые назвать ручей «Борисоглебским».

Он вроде существует по сей день и до 2012 года протекал, по словам диггеров с сайта ACIS, в яйцевидном кирпичном коллекторе метровой высоты, наполовину замытом, а кое-где в трубах. С 2012 - вместо кирпичного коллектора проложена труба.

Сведения о ручье у Николы Доброго имеются следующие. Лаврентий Похилевич, малоизвестная книга «Монастыри и церкви Киева»[46], заметка про «Доброниколаевскую церковь». Там помещено Сказание о пленном Половчанине, который приносит клятву около церкви «святого Николы». До сих пор ломают голову, с какой из церквей Николы её соотнести. Похилевичу удалось разыскать вариант сказания с подробностью, что церковь стоит «на потоке». Он приводит текст по древней рукописи, хранящейся в Софийском соборе, где описано «Чудо святого Николы, которое сталось в месте Киеве на Добрыку».

Историю эту относят к 12 веку. Добрыком звали человека, у коего в плену был Половчанин. Добрык хотел освободить пленника, но за выкуп. С собой денег у Половчанина не оказалось.

Теды Добрик, приведши его до церкви, которая до сего часу стоить на потоке, под горою в Киеве

Добрык предложил пленнику взять в поручители святого Николая, то бишь поклясться оным, что будучи отпущенным, Половчанин привезет за себя выкуп. Тот дал клятву и скрылся, не думая ничего привозить. Но святой Николай явился к нему трижды, причем в последний раз не келейно, а при «многолюдном обществе», и заставил отдать Добрыку выкуп стадом лошадей, еще и сверх того 10 белых коней.

Вне рукописи «от Похилевича», история эта известна в менее краеведческом варианте как «чудо святого Николая о Половчине», относящееся к посмертным чудесам Николая Мирликийского. Текст ея находим, кроме прочего, в 72 выпуске серии «Памятники древней письменности и искусства» 1888 год, в статье архимандрита Леонида (Л. А. Кавелина) «Посмертные чудеса святителя Николая, сочинение Ефрема Переяславского XI века». Вместо Добрыка там действует некий «целомудренный человек», имеющий веру великую и любовь к святому Николе. И сей человек привел Половчина для клятвы к церкви «святого Николы» - не указано, что на потоке.

Итак, сочинитель рукописи, известной Похилевичу, соотнес упомянутую в «чуде» церковь святого Николы с церковью Николы, которая стоит на потоке под горою в Киеве, по рукописи - «до сего дня».

Константин Николаевич Гупало в книге «Подол в Древнем Киеве» сообщает:

Именно под склонами Старокиевской горы, где сейчас проходит ул. Боричев ток брал своё название так называемый Борисоглебский ручей, обозначенный на плане Киева 1695 года. Следы этого ручья были зафиксированы при раскопках на усадьбе бывшей Покровской церкви (1766), а также в геологическом разрезе трассы строительства метро по оси ул. Борисоглебской. Именно такое направление - от Покровской церкви мимо Борисоглебской церкви к Днепру имел ручей на плане 1695 года.

Гупало пишет еще об одном ручье в тех же краях, между «Борисоглебским» и Глубочицей:

Во время раскопок под Замковой горой (на месте строительства Житнего рынка) было зафиксировано еще одно русло еще одного ручья. От северозападной оконечности Замковой горы он направлял своё течение на юго-восток мимо церкви Николая Притиска (1631) к Днепру. Его русло еще дважды было зафиксировано археологически между улицами Героев Триполья и на улице Волошской. Ручей должен был впадать в Днепр - Почайну в непосредственной близости от Ильинской церкви.

Героев Триполья - это нынче Спасская, а церковь Николая Притиска имеет адрес Хоревая, 5-А. На свои деньги ее в 17 веке выстроил прихожанин Пётр по прозвищу Железный Грош. Еще раньше на этом месте стоял деревянный храм во имя того же святого. Предание гласит, что некий вор, ограбив церковь, застрял в окне - был «притиснут», потому и Николы Притиска.

Был ли это самостоятельный ручей, или может Гупало рассказывает о каком-то старом русле Глубочицы? Жаль, что не приведены подробности. Как ученые датируют этот ручей - найдены ли в нем предметы, кости, и каков культурный слой над ручьем? «Прижизненная» ширина и глубина ручья? На какой глубине обнаружен? Получается слишком много длинных ручьев, параллельно текущих в сторону Почайны. Хотя может, в древности так оно и было - канавами отводили из-под гор влагу, осушая обжитую низменность.

Вернемся к Николе Доброму. Как соотносился с ним на местности сад Кучинского? Северная граница сада была между земельным участком Николы Доброго и склоном горы, вероятно залезая на сам склон.

Петр Развидовский, главный проповедник в киевском доминиканском конвенте (монастыре) святого Николая, в записках 1636-64 годов говорит о владениях монастыря. Кроме прочего это:

Грунт под горою Здыхальницей от замку с сей стороны подле бернардинов. На сей грунт имели мы привиллегию короля Владислава четвертаго в разсуждении воды Кошинки, или колодезя, обрубом обделанного. Оттуда вода проведена была трубами к конвенту св. Николая с немалым иждивением кон-вентским и владели мы тою водою и грунтем до самой корсунской войны (1648 г.).

Грунт значит - дворовое место, единица поземельного владения. Речь идет об участке под Здыхальницей, находящемся с этой стороны замка возле Бернардинов, монастыря ордена бернардинов. Он был в месте, известном как Черная грязь, у подножия Киселевки, примыкая к теперешней ограде Фло-ровского монастыря.

Колодец Кошинка, в итоге превративший округу в Черную Грязь, изображен даже на плане Ушакова - вот, изливается из горы посередке картинки. Здесь же, слева, уже известные вам церкви Покровы и Николы Доброго:

А доминиканский каменный конвент святого Николая, постройки первой половины 17 века, находился напротив Фло-ровского монастыря к востоку, на другой стороне Притиско-Николаевской улицы. Здания монастыря занимали там почти весь квартал до Житнего торга, и катедра святой Софии, позже переделанная в Петропавловскую церковь, стояла на месте нынешней военной части, точно против входа во Флоровский монастырь.

В конце 16 века у доминикан были другие, деревянные кля-штор с костелом, на север от Житнего рынка. После постройки каменного конвента, старый, деревянный костел перенесли куда-то «за Днепр» в имение Феодора Креницкого.

Развидовский пишет о «грунте к Днепру за бернардинами» (то есть от их монастыря в сторону Днепра - на восток либо на северо-восток, однако примыкая ли непосредственно к Бернардинам?) около грунта еврейского арендатора Лейзора, и что там был - внимание! - деревянный типографский двор между Лейзором и «садом Кучовскаго, где ведьмы слетались».

Уточнение про арендатора Лейзора находим в «Показании игумена Феодосия Васьковскаго о положении киевских мещан до Богдана Хмельницкого», за год 1699, где упомянуто, что Лейзар жил возле церкви «Святого Николы Доброго».

Итак, Лейзор жил возле Николы Доброго. Между Лейзором и садом Кучинского был типографский двор доминиканцев. Это где? У Закревского в «Описании Киева» читаем[56]:

Каменный дом и аптекарский магазин находятся на Подоле, у подошвы этого горнаго уступа148, против дома Управы Ремесленных Цехов, где в 17-м веке был Типографский двор Доминиканов.

Об этой же аптеке, основанной в 1770 году, Закревский пишет:

В Киеве, на Подоле, возле церкви Покрова, находится большое казенное заведение сего рода.

Современный адрес дома Управы Ремесленных Цехов - улица Покровская, 4. Там стоит белый, трехэтажный «старый контрактовый дом» - первоначально именно этого назначения, а после восстановления от пожара, с 1819 по 1835 год - Управа ремесленных цехов. Потом, с 1872 года, генерал-губернатор Васильчиков открыл там Подольскую женскую гимназию. В 1879 году к контрактовому дому был надстроен второй этаж (до пожара 1811 года второй этаж был, деревянный, да сгорел), в 1901 - третий.

После революции, в здании гимназии поместилась трудовая школа номер 19. Когда церковь Николы Доброго снесли, на ея месте к школе сделали пристройку, левое крыло - здание по адресу Покровская, 8. Позже школа получила новый номер, сотый, а с возвращением капиталистического общественного строя её переименовали в лицей. Бытность этой школы в 1930-е годы описана Александром Копыленко в повестях на украинском языке «Дуже добре» и её продолжении «Десятикласники».

KIEV — Podol

К1ЕВЪ.—Подать.

На ладном дореволюционном снимке, сделанном, кажется, с паперти Андреевской церкви, описываемый мною район расстилается как на ладони. Улица Боричев ток лежит непосредственно внизу кадра, скрытая зеленью. Крыша в левой нижней части, куда подходит вертикально переулок - это дом по адресу Боричев ток, 23/2. Позже я покажу его на фотографии 21 века. Посередине - храм Покрова и колокольня при нем. Левее и глубже соседствуют церковь Николы Доброго со своей низенькой колокольней.

Перед ними, поперек кадра - улица Покровская. Сойдем туда.

Если встать сегодня на Покровской лицом к одноэтажной проходной лицея, зданию под номером шесть, то справа будет «старый контрактовый дом» (виден на снимке правее церкви Покрова, чуток позади нее), а слева - восьмой номер, корпус, выстроенный на месте церкви Николы Доброго. Этот корпус вплотную примыкает к уцелевшей колокольне Николы Доброго.

На этой фотографии 19 века, снятой стоя спиной к холму с Андреевской церковью, видно следующее. Храм Николы Доброго впереди. Левее, за двухэтажным домом149 тамошнего причта, остроугольный купол колокольни. Покровской церкви в кадре нет, она непосредственно справа от места съемки.

Сего Николу Доброго по проекту Андрея Миленского возводили семь лет. Это здесь, в «Белой гвардии», отпевали мать Турбиных. Тут же действительно служил, до 1930-го, священником Александр Глаголев, друг семьи Булгаковых, венчавший писателя с Таисией Лаппа в Николе Доброго же. Протоиерей Александр был знатоком в области древнееврейского и арамейского, а всего ведал восемнадцать языков.

Во время известного дела Бейлиса о ритуальном убийстве мальчика, на основании экспертизы Глаголева доказывалась невиновность Бейлиса. В 1905 году, во время еврейского погрома, навстречу погромщикам вышли крестным ходом Глаголев с прихожанами Николы Доброго, соединившись с подобным крестным же ходом настоятеля Борисо-Глебской церкви Михаила Едлинского.

В том же году Глаголева избрали ректором Киевской Духовной Академии, однако вскоре с должности сместили, поелику Глаголев, будучи духовным цензором, дозволил печатать книгу, где говорилось про осужденное синодом учение имя-божников. Впрочем, Глаголев остался профессором кафедры библейской археологии и еврейского языка.

В 1909 году Глаголев скрестил не меч, но перо с археологом Эртелем, когда тот, усматривая в первых пяти книгах Ветхого Завета учение ненависти к людям, выступил с докладом «Еврейство и Тора». Глаголев же ответил работой «Ветхий Завет и его непреходящее значение в Христианской Церкви».

Пережив на два года храм Доброго Николы, Глаголев умер в 1937-м - по копии акта о смерти, «от уросепсиса и недостаточности сердца» в терапевтическом отделении больницы Лукьяновской тюрьмы, либо прямо в кабинете следователя, уполномоченного IV отделения СПО УГБ лейтенанта госбезопасности Зуса Самойловича Гольдфарба. Спустя еще два года, когда Ежова сменил Берия, сам Гольдфарб был уволен из НКВД за «извращенные формы ведения следствия».

В начале шестидесятых обстоятельства смерти Глаголева и митрополита Константина (Дьякова), которых осенью 1937-го допрашивал Гольдфарб, вызвали у «органов» много вопросов. И уже сам допрашиваемый Гольдфарб многое не мог припомнить.

Остальные прямо или косвенно причастные к событиям, приведшим к гибели Глаголева и Дьякова, оказались уже вне досягаемости. Начальник 4-го отдела УГБ НКВД УССР Аркадий (Арон) Хатеневер в 1940 году - расстрелян за нарушение социалистической законности. Калужский Соломон Давыдович, бывший заместитель начальника следственной части НКВД УССР - уволен в 1940 году «за невозможностью дальнейшего использования на работе», в 43-м умер. Клопот-нюк Николай Сергеевич, инспектор отдела резервов НКВД УССР, умер в 54-м. Нагорный Иван Григорьевич, заместитель коменданта НКВД УССР, пропал без вести в 1942. Обвинители становились обвиняемыми, а осуждающие судимыми.

Сын Александра Глаголева, Алексей, прежний студент студент физико-математического факультета Киевского университета, был настоятелем соседней, Покровской церкви. Он считается «праведником мира» за укрытие евреев от расстрелов в Бабьем яру. Впрочем, он помогал не только евреям.

Выдавал людям справки о том, что те служат при церкви, чтобы уберечь их от угона в Германию. Принимал под свой кров, доставал поддельные метрики.

На этом снимке - Александр Глаголев (слева) с семьей сына Алексея (справа). После того, как старших Глаголевых в 1932 выгнали из собственного дома150, Александр с супругой Зинаидой поселились под лестницей в колокольне при храме Николы Доброго. Колокольня тогда именовалась Свято-Варваринской церковью, туда после сноса в 1934-м Борисоглебской церкви151 перешел служить упомянутый ранее Михаил Едлинский, покуда Николу Доброго не закрыли в 34-м. Глаголев и Едлинский перевелись тогда в Набережно-Никольскую. Двумя годами позже умерла жена Глаголева и была похоронена на Щекавице. После ее смерти Глаголев, когда в гости приходили внуки, много плакал.

Едлинского расстреляли осенью 1937-го по статьям 54-10 и 54-11 УК УССР152. Погребен в общей могиле на Лукьяновском кладбище. Та же участь постигла прах Александра Глаголева. Родичи долгое время, до 1944-го не знали про кончину. Передачи в тюрьме принимали до мая 1941 года. Носите, люди добрые!

А за два десятка лет до того, в другом, литературном мире, верно при Булгакове, состоялась беседа:

Ветви в церковном дворе закрыли и домишко священника. Казалось, что сейчас же за стеной тесного кабинетика, забитого книгами, начинается весенний, таинственный спутанный лес. Город по-вечернему глухо шумел, пахло сиренью.

- Что сделаешь, что сделаешь, - конфузливо забормотал священник. (Он всегда конфузился, если приходилось беседовать с людьми.) - Воля божья.

- Может, кончится все это когда-нибудь? Дальше-то лучше будет? - неизвестно у кого спросил Турбин.

Священник шевельнулся в кресле.

- Тяжкое, тяжкое время, что говорить, - пробормотал он, - но унывать-то не следует...

Потом вдруг наложил белую руку, выпростав ее из темного рукава ряски, на пачку книжек и раскрыл верхнюю, там, где она была заложена вышитой цветной закладкой.

- Уныния допускать нельзя, - конфузливо, но как-то очень убедительно проговорил он. - Большой грех - уныние... Хотя кажется мне, что испытания будут еще. Как же, как же, большие испытания, - он говорил все увереннее.

- Я последнее время все, знаете ли, за книжечками сижу, по специальности, конечно, больше все богословские...

Он приподнял книгу так, чтобы последний свет из окна упал на страницу, и прочитал:

- «Третий ангел вылил чашу свою в реки и источники вод; и сделалась кровь».

Следующий снимок я сделал с Боричева Тока в 2011 году. Вперед уходит прежний Боричев переулок, ныне упраздненный. Справа - желтая колокольня церкви Покрова, за нею белеет крыло школы номер 100 - то самое, где стояла церковь Николы Доброго. Справа от желтой колокольни - старый контрактовый дом, его на этой фотографии не видно. А левее школьного крыла, из-за двухэтажного розоватого домика причта, выглядывает белая с темно-серым куполом -колокольня Николы Доброго, последнее жилище Александра Глаголева.

Поглядим, что оказалось бы у нас за спиной в 2005 году. Два дома рядом, 23/3 и 25. Последний пригляден, он с памятной табличкой, о нем заботятся, окна нижнего этажа оковали узорчатой решеткой. 23/3 стоит заброшкой, с каждым часом разрушаясь. Вид на юго-восток, слева будут одноэтажки -памятники архитектуры, да церковь Покрова. Как же сильно вросли дома в землю по сравнении со старым Боричевым Током, живым и людным!

Вот 23-й номер ближе, и развалины неведомого мне номера, дальше на юго-восток по нечетной стороне. Ветхий, из дранки и дерева, прятался он в глубине.

Крючки на вешалке были прикручены шурупами неровно, чехардой. От влажной одежды обои сырели, шли пузырями, какое-то время их подклеивали кусками. Заходил человек, пристраивал сюда пальто, а шляпу - тогда много носили шляпы - непременно цеплял на торчащий сверху здоровенный гвоздь. Должно быть помнит эта вешалка одежду гостей, как нагромождались тут один на другой плащи, и как постепенно освобождалась она, когда гости прощались и уходили. Свобода значит одиночество.

И еще дореволюционные рисунок и фотографии. Вид с перекрестка улиц Покровской и Андреевской - вот она пошла вперед, упираясь в Боричев Ток под Андреевской церковью, в склон, куда доходила граница сада Кучинской. За спиной у нас оказывается, по правую руку, через еще одно здание, «старый контрактовый дом», то бишь сотая школа.

С течением лет исчезают и появляются здания, меняется растительность. Не имея точных датировок (кроме фото номер 2, его в 1852 сделал Роджер Фентон), я расставил картинки по возрастанию времени. Оба дома справа на последнем снимке стоят по сей день (номера 2 и 1 на Покровской). Часть склона под Андреевской церковью уже застроена новыми домами на Боричевом Току, много деревьев вырублено, старые здания снесены, участки скрыты за строительными заборами. Дорога, опоясывающая сам пригорок с церковью, сохранилась.


Назад----- Вперед







© Copyright 2013-2015

пишите нам: webfrontt@gmail.com

UA | RU